I can see the Rainbow.
29.03.09
Лето, пасмурный вечер, относительно жарко. Мы с Женей где-то в районе трамвайной остановки Крылова. Женя в лучшем настроении, покупает себе в киоске что-то из еды и мне – суши. Я спрашиваю Когда это ты стал есть суши? Он ответил что-то вроде Я нормально к ним отношусь. На самом деле это были довольно ужасные роллы: красная икра в этой вот черной обертке не помню из чего, черная – в такой же и еще какие-то рыбные. Я съела их, было солено, остался только один ролл с черной икрой. Женя говорит, что сейчас вернется, и выходит. Я остаюсь сидеть за столиком на улице. Дует ветер. Мне в аську пишет Василиса и предлагает встретиться. Тут же звонит Женя и каким-то испуганным голосом говорит, что не сможет вернуться. Я соглашаюсь на встречу. Потом помню какие-то отрывки про полароид, Ленина и оливки и чувство потерянности из-за того, что Женя пропал.
Лето, пасмурный вечер, относительно жарко. Мы с Женей где-то в районе трамвайной остановки Крылова. Женя в лучшем настроении, покупает себе в киоске что-то из еды и мне – суши. Я спрашиваю Когда это ты стал есть суши? Он ответил что-то вроде Я нормально к ним отношусь. На самом деле это были довольно ужасные роллы: красная икра в этой вот черной обертке не помню из чего, черная – в такой же и еще какие-то рыбные. Я съела их, было солено, остался только один ролл с черной икрой. Женя говорит, что сейчас вернется, и выходит. Я остаюсь сидеть за столиком на улице. Дует ветер. Мне в аську пишет Василиса и предлагает встретиться. Тут же звонит Женя и каким-то испуганным голосом говорит, что не сможет вернуться. Я соглашаюсь на встречу. Потом помню какие-то отрывки про полароид, Ленина и оливки и чувство потерянности из-за того, что Женя пропал.